Какое розовое небо,
Какая тишь на берегу.
,Как благодарственный молебен
Пишу «спасибо» на снегу.
Простое, хрупкое, большое.
Озябшей варежкой пишу.
За то, что утром снег пошел и
Так знаком его маршрут.
Он сверху вниз, а я навстречу,
И этот миг для нас двоих.
Благодарю за эту вечность
На белых варежках моих.

Обманчиво притихшая погода,
И ясный день, и осень облетела,
И воробей по строчкам небосвода
Как первоклашка, пишет неумело.
Его письмо без подписи и даты
Найдешь на дне пустеющей кормушки.
Насыпь зерна, ведь ты не виновата:
Придет зима, и горечь станет глуше.
За тридцать дней не расшифруешь почерк.
На тридцать первый взор поднимешь выше,
А там – светло от звездных многоточий:
Придет пора, и счастье станет ближе.

Снег обнимает город со всех концов.
Я поднимаю голову к фонарю,
Падает снег, выцеловывая лицо,
Я на него смотрю.
Город становится мягче, белей, светлей,
Снег так кружится, что кружится голова,
Снег засыпает стрелы косых аллей,
И засыпает Москве.
Я пробираюсь по улицам сквозь пургу,
Падает снег, сквозь меня прорастает стих,
Падает снег и касается нежно губ,
И где-то там – твоих.

Тучи, порванные в клочья,
Слез непролитых полны –
Кто-то непременно хочет
Пятна смыть с лица Луны.
Кто-то хочет очень сильно
Этот мир немолодой,
Онемевший, вялый, пыльный
Окатить живой водой.
Загудит гроза призывно,
И небесный генерал
Даст сигнал к началу ливня
Острым росчерком пера.
И, дождавшись омовенья,
Передумав умирать,
Куст обломанной сирени
Плечи распрямит опять.
А наутро, голосистым
Птичьим хором пробужден,
Мир проснется чистым-чистым,
Как и был задуман он.

Пока стучат колеса в сонном поезде,
не порть глаза за книжкой, лучше спи.
А бают, нет печальней в мире повести,
чем там что написал Вильям Шекспир.
хоть, как и я, наверно, не читал.
А у меня не ромеоджульеттово
все получилось. Ну, вокзал, Чита,
стояла в платье модном (фиолетовом
в горох), с платочком, все как у других.
Да спи, а лучше расскажи про этого,
который духов вызывал в круги.
Вот у Шекспира про любовь, и всякому
понятно, да и слез не лишено.
А я одна с бумажкой этой плакала,
и выла – только чтоб не с тишиной.
Нет, лучше спи. Тревожить-то негоже нам
все то, что стоптано и сожжено.
Но на вокзале, будто бы прохожие,
мы встретились: я с мужем, он с женой.
Вильям бы не придумал бестолковей стих.
А мне опять казалось, что одна, с
платочком. Знаешь, нет страшнее повести,
чем та,
которая
про
нас.

В дешевой кофейне у моря под вечер
За столиком круглым случайная встреча.
Два кофе в стаканчиках плотных бумажных,
Простая беседа о чем-то неважном,
О чем-то смешном и понятном обоим,
Под возгласы чаек и шепот прибоя.
Свободное время закончилось быстро,
Автобусам дружно сползались туристы,
Довольны поездкой, усталы и сыты,
Несли сувениры, вино и магниты.
И мы разбежались стремительно как-то,
Не думая даже оставить контакты,
Чтоб в будущем снова наладить общенье.
Кто знает, а вдруг было бы продолженье
Того, что случается с первого взгляда...
Но, впрочем, не надо, не надо, не надо...
В мирах параллельных жить будем мы дальше
Среди равнодушия, скуки и фальши,
В сетях, где никто ни к кому не привязан,
Где мало что значат случайные фразы.
Пусть помнится солнце закатное грузное,
И небо, залитое соком арбузным,
И запах душистый кофейного пара,
И жаркий румянец под маской загара...

И ничего здесь не будет, кроме
Вечной тоски по зеленым кронам,
Миру, где не угасает лето –
Молодость, молодость, ты ли это?
Ты ли уходишь в горелый август?
Ты ли сдаешься под белым флагом?
Белое платье – билет в неволю –
Жизнь, это жизнь пролетает, что ли?
Серое небо не выдаст звука,
Серая зрелость подходит глухо –
В землю упасть, прорасти, случиться,
Кто это, кто это в дом стучится?
Кто в домофоне нас вспоминает?
Люди со взрослыми именами.
Женщина в сумке растит продукты,
Вот мой билет, господин кондуктор.
Боль и невроз заберут герани –
Кто во мне, кто во мне умирает?
Мир для других зацветет зеленым,
Сплин и покой в облетевших кронах.

Так тревожно багульник зацвел в апреле,
И в квартире запахло весною сразу,
Будто птицы за окнами вмиг запели,
Повторяя забытую с детства фразу;
Будто снова у дома растет осина
И не вспыхнет упавшая на пол щепка,
В сорок первом война не отнимет сына,
Нерожденная дочка обнимет крепко;
Будто кто-то с работы вернется рано
И на гвоздик повесит пальто в прихожей,
И присядет неслышно на край дивана,
Станет радость на чьи-то глаза похожей;
И воскреснет заря на портретах окон,
И не будет свободного дня в неделе...
Седина проступает сквозь каждый локон.
Так тревожно багульник зацвел в апреле.

За пазухой бережно слово я нес,
теряя себя без остатка,
средь бурь небывалых и молний, и гроз
дрожал как босая лошадка,
но вышел навстречу я осени из
теплой летней постели:
озябшими листьями падали вниз
слова
и в ногах шелестели
беззвучно, невнятно и тихо, и так
смешно,
будто все это шутка!
но холодом вечности веет с бумаг
неистово
дико
и жутко...
С тех пор не могу я два слова связать
и намертво в голову въелись
глухой немоты роковая печать
и тихий юродивый
шелест.

Услышь,
Как моя Марсельеза любви
Течет по ступеням из клавиш,
Мария,
мы родственны
в лимфе,
в крови,
Мы родственны.
Ты это знаешь?
Мария,
узри,
когда я говорю
стихом своим
Птичьим,
Ребячьим,
Молекулы Эроса по январю
Расходятся снегом горячим.
Мария,
когда я касаюсь твоей
нежно-девичьей кожи,
я чувствую родственность гор и морей,
я чувствую, как мы похожи
Мария,
Мой стих опечаленный
в дым
Течет
по ступеням из клавиш,
Я знаю:
мы связаны чувством шестым.
Мы связаны.
Ты это знаешь?

В небе плывет неспешно
Облако белым пуншем.
Ветер поет потешно,
Если его послушать.
Хвастает ветер силой,
Солнце летит в карете.
Небо всегда красиво,
Если его заметить.
Купол небес похож на
Сотни парящих перьев.
Счастье найти возможно,
Просто в нег поверив.

Не сосватана, не помолвлена,
Своим сердцем с другим не связана,
За свечой сидит, намоленной,
Одиноко девица красная.
И слагает слова молитвою,
Обращается ко Всевышнему:
«Ты рабу, Господь, сохрани Твою!
Не о свадьбе прошу о пышной я,
Не богатства я жду монетного,
Не поклонников многочисленных;
Жду я чувства навек ответного
От того, кто со мною мысленно.
Но на карте судьба невидима;
Жизнь Земная в сто лет – короткая,
Потому я прошу – веди меня!
Тебе сверху виднее все-таки».

От Сириуса до Омеги,
Туда, где в Лире светит Вега
Душа прокладывает путь,
Желая прежнее вернуть,
Желая новое найти
На этом призрачном пути;
Желаний спутанный клубок
Бросает, глядя в потолок
Через бетонный слой стены,
Где звезды космоса видны.
«Авось дотянет до звезды,
Оставив в космосе следы.
По ним найдемся. Я и ты».

Пузырит рубашку ветер,
Дарит скорость и полет.
Мы вдвоем с велосипедом
Катим все быстрее вперед.
Пахнем теплым разнотравьем
И коровьим молоком,
Мокрым от дождя асфальтом
И ромашкою потом.
Сеном пахнет, влагой леса –
Дышишь носом и душой.
Счастье маленького веса,
Но объем его большой.

Золотистый листочек упал на ладонь.
И как будто согрел онемевшую руку.
Да, порой и не знаешь, где радость, где боль.
Все одно – и любовь, и разлука.
Почему так тепло, когда ветер простер
Свою длань для объятий ненастных?
И трепещут деревья, как будто костер.
Почему это повод для счастья?
Вроде пасмурно, но отчего-то светло.
Рассыпаются искры дождя ледяного.
Или это холодному ветру назло
Пробуждается вера и слово?..
Золотистый листочек упал на ладонь.
Что с тобой? Это капли разлуки?
Да, порой не узнать, где вода, где огонь.
Ты слезами согрел мою руку.

Обнимаю тебя горизонтом,
Руки-птицы ложатся на плечи...
Дышим неравномерно, экспромтом,
Нет того, что бы сделало легче.
Почему-то не хочется плакать,
А глаза говорят об обратном...
Время, словно песчаная мякоть,
Утопающая невозвратно.
Ну пожалуйста, я не сумею,
Разведи руки раньше, чем можно,
Я запомню, как дышишь мне в шею,
Это будет нисколько не сложно.
Взгляд в глаза, поворот девяносто,
Ухожу нарочито небрежно.
Я люблю тебя всем своим ростом,
Показательно дерзко и нежно.
Удивительно дерзко и нежно.

Твердят, что ты обманщик и безбожник,
Далекий и не мой, как ни крути,
Но я тебя как мягкий подорожник
Прижала бы к израненной груди.
Я шла бы за тобой всегда послушно
И вслух благословляла каждый час,
Но этого, увы, тебе не нужно:
Другие музы делят твой Парнас.
Победный твой покой я не нарушу:
Я счастлива, мне это ни к чему.
Твоей улыбкой согревая душу,
Весь мир к тебе любовью обниму.

Люби ее. Она вполне достойна
Твоей украсить жизни карнавал.
Такие не проигрывают войны:
Подходят и сражают наповал.
Быть как она – особое искусство,
Природный дар, а может, тяжкий труд,
А может, только смелость, безрассудство
Над гордыми сердцами верх берут?
И пусть я эту тайну не узнаю,
Теперь моя судьба в моих руках.
Ты дал мне больше, чем любовь земная –
Бессмертие в рифмованных строках.

Настанет день, я поднимусь,
Надену туфли, сделаю прическу,
Достану платье розовое в блестках
И никогда к тебе не повернусь.
Ну, а пока, в засаленном халате,
В домашних тапках, с видом очень сонным,
Я говорю себе: «Пожалуй, хватит
Есть мед с едва прожаренным беконом».

Апрель, запах краски и звук каблуков,
Деревья с намеком на листья.
Я, кажется, вырвалась из оков
Зимы. И полна новых мыслей.
Исчезла сверлящая душу грусть,
Тревога вот-вот испарится...
Пусть прошлое минет, оставит пусть!
Позвольте же вновь влюбиться
В движение быстрое облаков,
В охват всеобъемлющий света,
В реку, отошедшую ото льдов –
В зачатки удачного лета!
И жить хорошо, и легко дышать,
Вставать по утрам, улыбаться.
Прекрасное время – творить, мечтать,
Надеяться и наслаждаться!

Порождаешь такую тугую мглу
В мирно дремлющем женском лоне,
Что я от тебя со всех ног бегу,
А ты без усилий ловишь.
Слова бы связать – заклинаньем с губ,
Да солью отгородиться,
И кажется мне: без тебя могу.
(Ведь все это только снится!)
Куда ни приду, везде холод, лед,
Одежда не по погоде,
Но только с тобою меня трясет,
Как в призрачный миг агонии.
Пытаюсь нарушить земной контракт,
Исчезнуть, уйти, укрыться.
Но мне без тебя – никуда, никак!
Неужто лишь покориться? ...

На тучи солнце ясное обидится,
С небес на город ляжет ночи тень.
И даже если завтра не увидимся
То завтра – все равно хороший день
Скользит по улице трамвай полуночный,
Передает любовь по проводам.
Я не найду тебя в соседней булочной,
И даже если сердцем – «не отдам».
В ночи бездушный город прячется,
Зашитый в пеноблоковый хай-тек.
Туда, где пропуск в сердце значится,
Я запишу: «Мой милый человек».
Чернее ночи, в каждый проводок
Густая тьма проникла и бежит,
Тенями перережет потолок,
Заполнит все, как ей и надлежит.
Я захлебнусь в ней – дышится едва,
Когда чернил захлестывают реки.
И кажется, что рвется тьмы вода
В окно, переливаясь через веки.

Снег метет на Гнездниковском,
Ветер воет на Тверской,
В синем воздухе московском
Пахнет хвоей голубой.
Снится вещее, родное
В ночь на Старый Новый год.
Все былое, все чужое
Отправляй, январь, в расход.
Пусть дровами – дым над крышей –
Станет прежний ворох слов...
Пусть ложится ниже, тише
Самый чистый из снегов.

На закате солнцу нужно верить...
На закате солнце не обманет...
Для него открыты к жизни двери...
А для нас его сейчас не станет...
Не печалься: там ему получше,
Там светиться будет с новой силой.
Там и чувства искренней и глубже
Рядом с жизнью сказочно красивой.
А сейчас, когда оно заходит
Улыбнись, открой для света двери...
Пусть печаль... Но пусть она проходит...
На закате солнцу нужно верить.

Мое прекрасное одиночество,
Моя уютная пустота...
Ты одна в непременном высочестве
Была так искренна и проста.
В своем удушливо-нежном флере
Купала краски моих цветов,
Мое искусство в твоем просторе,
Закон не писан, но он таков.
И я за жизни порочным кругом
Находила тебя во всем...
Ты была мне предательски другом,
Ты была и зонтом, и дождем...
Мрачным духом холодной ночи
И осколками кораблей,
Ты была в изгибах обочин
И заломленных тонких кистей...
Ты была моим комом в горле
Что с невинною лаской душил,
Это ты стала верхом боли
Моей одинокой души...

Впереди восход,
Позади закат.
Я иду вперед –
Нет пути назад
Впереди роса,
Позади туман.
Я иду в места,
Где растет бурьян.
Впереди простор,
Позади уют,
Позади забор,
Позади не ждут.
Я иду вперед,
Нет пути назад.
Впереди восход –
Позади закат.

Протяни мне ладонь – я в ответ протяну тебе счастье,
Пусть оно засияет в твоих васильковых глазах...
Я чуть-чуть промолчу – мы оставим все беды без власти,
Я чуть-чуть улыбнусь, снова что-то забыв второпях.
Мы не смеем спугнуть эту радость осеннего утра,
Как не смеет трубач в полдень счастья о горе трубить.
Пусть же в этот момент станет легче на сердце кому-то,
Пусть же в ту секунду будут люди друг друга любить!
Протяни мне ладонь – я в ответ протяну тебе счастье...
Я готов это сотни и тысячи раз повторять.
В этот краткий момент исполненье мечты в нашей власти...
Протяни мне ладонь – будем вместе по жизни шагать!

Уважают собаку за добрый нрав,
Льва и тигра – за сильное тело.
Уважают героя за то, что он прав.
А людей уважают за дело.
Уважают цветы за красивый вид,
А черешни – за плод их спелый.
Мухомор уважают – он ядовит.
А людей уважают за дело.
Уважают стрелу за быстрый полет.
Лошадей – за галоп их смелый.
Уважают за празднество новый Год.
А людей уважают за дело.
Человек не гриб, не цветок, не побег,
Не зверь и даже не птица,
И чтоб дело его не забылось вовек,
Человек обязан учиться.
Чтоб сады зеленели, дома росли,
Чтоб в сердцах звенело Стремленье,
Нужно стать достойным Родной Земли,
Заслужив ее уваженье.

Сижу на Волге, читаю Блока.
И вместо канала шумит река.
Не нужно джаза, не нужно рока,
Здесь музыка леса звучит на века.
Прячется солнце, прячется лодка
За цепью туманных вдали островов.
И вид этот будто бы нитями соткан
Из музыки, ритма, картин и стихов.
Хмурится небо, дуются волны.
День объявляет закатный час.
Луч над рекою торжественно смотрит
На мелких людей на Земле вроде нас.

Тяжелый утренний подъем,
Автобус, давка – на работу.
Скупой обед дождливым днем,
Работа на дом, на субботу.
Пусть. Все страдания на грош.
И как бы не было мне тяжко,
Я знаю, ты ко мне придешь
В ночной коротенькой рубашке.
Да, жизнь – игра, как цу – е – фа:
Рукою быстрая отмашка.
Но побеждает на раз-два,
Все побеждает на раз-два,
Одна единственно права
Твоя короткая рубашка.

Это все уже было, было:
Эта ветка и этот свет
За окном. Ты всегда любила
Их спросонья. А, скажешь, - нет?
Ты была. До времен. До знаков,
До глагольных моих на -ил
Рифм. И я – как пророк Иаков –
Самый первый тебя любил.
Мы всегда выходили к лесу
Посмотреть допотопных птиц.
Жизнь была только парой жестов:
Взмах крыла, взмах твоих ресниц.
Только воздух и только души,
Принимавшие форму нас.
Только снег, ледяные кущи,
Пара масляных птичьих глаз.
Больше жизни прошло, ты помнишь
Самый первый, простой завет?
Взмах ресниц – и с утра, в окошке,
Эта ветка и этот свет...

Любовь как цепь велосипедная –
Зубец к зубцу.
Я за тобою вечно следую
По колесу.
Скриплю, натянутый меж пинами,
Но не догнать.
А ты другому дышишь в спину и
Спешишь обнять.
А кто-то шаркает педалями –
Быстрей, быстрей!
И наша боль – резерв питания
Его осей.
Но полно потакать крутящему
Чужую грусть!
В момент движенья восходящего
Я оторвусь.
Он остановится, измажется
Меняя нас.
Отбросит сломанных – не важное –
Не в первый раз.
И мы в единый слой сваляемся,
слежимся
все...
Любовь, она в недостижимости,
как в колесе.

Не знаешь, что писать – спроси у пыли.
А если нет ответов у земли –
Спроси цветы, что к небу проросли,
И облака, что издали приплыли.
И, тела каждой клеточкой дыша,
Впитай весь мир, поэзией объятый:
Леса и горы, поле с дикой мятой –
Все, от чего поет твоя душа.

Мне бы тебя никогда не встречать,
Не поддаваться любви немедленно.
Чтобы осколки внутри не считать,
И не дрожать на пороге ветреном.
Мне бы вернуться в минувший миг,
Все изменить и сейчас не мучиться.
В сердце стирая невольный крик,
Жить без надежды, что все получится.
Что происходит с людьми тогда,
Этого мы никогда не узнали бы.
Мне бы тебе не ответить «да»,
Только кто знает, что это правильно?

В городе осень и хнычет хандра,
И никуда от нее не деться.
К бабушке, к бабушке в гости пора
Чаем с душицей душою согреться.
Кутаясь в связанный бабушкой шарф,
С юным расчетом пройдусь под ручку,
Помня, что если на щечках пожар,
Бабушка вновь потеряла внучку.
Вечером спелый шиповник собрать,
Бабушка даст мне букетик душицы,
Будет с улыбкой тепло вспоминать,
В детстве какой я была озорницей.
Будет мне в руки проситься ковыль,
Пижма медовая пахнуть знакомо.
Снова к земле припадаю без сил.
Бабушка-степь, наконец-то, я дома.

А я бы в профиль Вас нарисовал,
Запечатлев весеннее мгновение.
Да только в этом опыт мой так мал,
Что не достоин будущих похвал.
Плюс рисованье требует терпенья.
Вы делаете сложное простым,
Вы чрезвычайно и во многом правы.
И ради Вашей нежной красоты
Перешагну запретные черты,
Нарушу и законы, и уставы...
Эх, жаль, нарисовать Вас не смогу,
Что делать – я по жизни не художник...
Мой холст давно потерян на бегу,
И кисти где-то в мартовском снегу...
Но с Вами быть хочу навеки... можно?

Искать созвучия с другими,
Искать трезвучия в себе.
Господь, скажи, мы все такие,
Что не умеем жить на дне?
Мы все мечтаем возродиться,
Мы все хотим уметь парить.
Мы не хотим с тобой проститься,
Но и тобою нам не жить.
Нас бьет, пылит и кувыркает,
Мы изуверствами живем,
А по-другому не бывает,
Только упав мы здесь поем.
Только упав мы понимаем,
Что раньше было на развес.
И забываем, забываем,
Страну волшебную чудес.
Теряем время, годы, лица
С самим собой наедине.
И все ж мечтаем возродиться,
Если не здесь, то хоть в мечте.

Руки в карманы. Спускаюсь к мосту.
Тени ложатся вуалями.
Может быть, я в эту землю врасту
Между цветастыми мальвами,
Между изломов щербатой тропы.
Может, но есть подоплека:
Если в цветы мои всмотришься ты.
Где-нибудь неподалеку
Спешно спускаясь по склону,
Только у мальв остановишься ты,
Будто мы снова знакомы.
И, ощущая биение душ
В листьях и метаморфозах,
Скажешь, как будто: «Да ну, это чушь,
Может, меня оторвешь от корней.
Может. Но все не напрасно:
Ты в знак любви отнесешь меня к ней,
К той, с кем действительно счастлив.

Просто вглядеться в сердце.
В душу мою смори!
Ищет влюбленный герцог
Ключ от ее двери.
Россыпью сшито звездной
Чувств полотно внутри.
Встреча не будет поздней,
Только в ответ не ври.
Голос дрожит. А смелость?
Не обнаружен след.
Всем, что сказать хотелось,
Вечер с тобой согрет.
Мне бы кричать об этом
Тысячи теплых фраз,
Но захотелось где-то
Спрятать любовь от глаз.

Меня называешь странной,
А я обнимаю зори,
Закаты убрав в карманы,
Сложив в чемоданы море.
И спрятав на полках звезды.
Достану, как будет грустно,
Из тумбочки в сердце воздух,
Пропитанный детством, вкусный.
Из юности выну счастье.
Вчера закатала в банку.
Надену в ромашках платье,
Рассветом заем баранку.
Меня называешь странной.
Отвечу тебе шутливо:
«Учусь даже утром рано
И в счастье бывать счастливой!»

Преломляясь сквозь стену
Любовной химеры,
Инфракрасное – Как хрусталь, эфемерно.
Разуме каплей на глянце
Истекает сквозь время:
В этой точке пространства
Сингулярность – как бремя.
Телом движет мгновенье
Из фрактального клипа.
В нем любовь – вдохновенье
Для слепого Эдипа.

Мы разбиваемся о небо,
Взлететь пытаясь; вновь и вновь
В процессе поиска ответов
За швом накладываем шов –
Но чем грубей, темнее нитки
И гуще выпущенный пар,
Тем глубже трепетнее книги
И ближе под ногами шар...

Проезжая на «хёнде солярис»
Мимо Знаменки, в центре столицы,
Ты так плох, что не в силах сдержаться –
При таксисте расплакаться стыдно.
Ветер стонет, сдувая прохожих
Своим дерзким беспомощным криком.
Не казалось таким безнадежным
Настоящее. Плачь. Только тихо...
В отражении зеркала меркнет
Нежный образ в истлевшей вуали.
Он как будто во сне, только ветер
Обдувает волнистые пряди.

Мы с Тобой рождены не для неба –
Нам милее родная земля,
Где поэзией плуга и хлеба
Колосистые дышат поля;
Где у пыльной широкой дороги
Машет синим венцом василек
И в траве щиплет девичьи ноги
Злой крапивы живой огонек;
Где леса ворожат, а не ели
Дремлет дух в колыбели ветвей...
Разве может быть что-то милее,
Чем просторы Отчизны твоей?

Я истину пою.
Пожалуйста, пойми,
Что лучшая в строю –
Не лучшая в любви,
Что лучшая в бою –
Не лучшая в быту.
Качаясь на краю,
Шагая за черту,
Ты выберешь ее –
И выиграешь бой.
Но после всех боев
Останется собой
Она, и можно не
Стараться делать вид,
Что стойкая в огне
От нежности горит,
Что мил ей тихий дом,
Уютен старый сад.
Она – с ее огнем
Прошедшая сквозь ад
По правую твою –
Не дарит тишину.
Проверенной в бою
Не вырасти в жену.

мне все с тобой как будто полумеры
как надвое разбитые слова
мы не решили, кто уходит первым
единое не делится на два
как ни старайся выпить меньше – все же
стакан в итоге остается пуст
мы, жизнь не успевая подытожить,
молитвы повторяем наизусть
нет времени на искреннее чувство
фрагменты рассыпаются в руках
подобно крыльям бабочки, искусство
быть настоящим превратилось в прах
но если хватит даже половины –
я буду на объятия щедра
пускай прощание не будет длинным
пускай оно продлится до вчера
еще глоток – и двойственное стало
конечной точкой общего пути
и одновременно его началом
оставленным когда-то позади

Я не знаю уже, что съесть, что выпить,
чтоб почувствовать снова себя собой:
отыскать то место, где выпал винтик,
и зализывать раны чужой слюной,
научиться чувствовать так, как раньше,
не нуждаясь в таблетках, чтоб быть в себе;
«быть в себе» - не значит «быть настоящей»,
значит – «не сдаваться в своей борьбе».
Я сдалась давно и не жду поблажек,
на просторах кухни ищу поесть,
не пытаясь представить, что будет дальше,
каждый день возвращаясь на свой насест.
Забывая то, что считала важным.
Ухожу от близких без лишних слов.
Или, может, просто я стала старше,
разучившись любить и дарить любовь?..

Ходят мимо люди-мимы,
Натянув улыбку грима,
Чтоб потом неудержимо
Плакать в тесном уголке.
А меж тем бредет незримо
Жизнь с котомкой пилигрима,
И несутся кони-зимы:
Едет смерть на облучке.
Отцветают в срок тревоги,
Колос падает на дроги,
Полотно простой дороги
Называют словом «путь».
Может, с ветром быстроногим
К берегам реки пологим
Удается выйти многим
И покоя зачерпнуть.

На улице веяло йодом и морем –
Далекого детства мечта для обоих.
О том, как хотелось с ней встретиться вскоре,
Писал ей стихи на зеленых обоях.
Он вырос – но как же все это не важно,
Как будто нельзя отмотать жизнь к началу.
Кораблик картонный, кораблик бумажный
На школьном дворе торопился к причалу...
А летняя ночь растревожила душу,
Стирая границы приличий небрежно.
На память набрал ее номер: «Послушай,
Ты – первой весны моей робкая нежность».

Сохрани, если хочешь, в альбоме
Эти сумерки и фонари –
Мне сегодня и нечего кроме
Мокрых улиц тебе подарить.
А в провинции сумрачней осень,
Тяжелей ее пристальный взгляд...
Извини, что я слишком серьезен –
Я в несчастьях твоих виноват.
Через время дойдут отголоски
Этой правды, как стон или всхлип.
Обними этот город неброский,
Что известен цветением лип.
Может, станет немного теплее
В позабывшей про нежность груди...
Мы идем по пустынной аллее,
Но не спрашивай, что впереди.

Я позабыла, что я Вас знала.
Миг первой встречи навеки стерт:
Когда я вышла из стен вокзала,
Шел снег с дождем. Был ни бел, ни мертв.
А март в тумане вспотевших окон
Застыл печатью на дне зрачков.
И, завернувшись в пальто, как в кокон,
Скрывалась тщетно от сквозняков.
Так волны шепчут косе песочной,
Шум моря – эхо наивных фраз.
И после разлуки я знала точно,
Что через годы увижу Вас.
Столкнутся взгляды, столкнутся души,
Тепло живое проникнет вглубь.
Но слов не будет. Чуть улыбнувшись
Лишь уголками знакомых губ,
Вы прочь уйдете, в толпе скрываясь.
Пусть больше память не ворошат
Ни снег с дождем, ни былая слабость.
Я позабуду ваш тихий шаг.

Не боюсь я быть забытой,
Стать кому-то днем вчерашним,
Растворенным в сером быте.
Прошлым быть не так уж страшно.
Не боюсь я стать презренной,
Неугодной, нехорошей.
Не беда, что на замену
Мне найдут кого попроще.
Или даже «посложнее».
Невозможно быть всем милым.
Хуже камнем быть на шее:
Лишним, тяжким и постылым.
Хуже знать: тебя любивший,
Рядом чувствовавший трепет,
Близок, но спокойно дышит.
И не любит – просто терпит.
Я боюсь войти в привычку...
И уйду, сыскавши смелость.
Глупо ждать и чиркать спичкой,
Если пламя отгорело.

Знаешь, солнце дает
тень.
Зажигалкой зажги
свет.
Завтра будет другой
день,
Тот, в котором меня
нет.
Закрывая собой
мир,
Загребая рукой
жар,
Ускользнешь навсегда.
впредь.
Я не буду с тобой.
жаль.
Догорев не оставь
след,
Чтобы ни было что
взять.
Догорев разучись
петь.
Не вернуть ничего
вспять.
Но зато обустрой
дом.
Оградившись от всех
бед.
Отчего потускнел
свет?
Проглоти, проглоти
ком.
Выйдешь утром встречать
день,
А не встретив уйдешь
прочь,
В мир, в котором уже
ночь.
Мир, в котором и дня
нет.

Если честно, я даже не знаю, что мне сказать...
Мне казалось, любовь – это быть постоянно рядом,
Не обидеть другого ни слово, ни даже взглядом,
И когда он ослаб, не стараться его распять...
Мне казалось, любовь – это ждать с нетерпением дома,
Наливать сладкий чай, чтобы после дождя согреться.
Любоваться не телом, а сердцем... ты слышишь?
Сердцем.
И не знать, что однажды будет все по-другому...
Мне казалось, любовь – это наши мечты о детях,
Разговоры о том, что никто нас не победит!
А сегодня я сам же любовью своей убит,
Одиноко гуляя по нашей с тобой планете...
И теперь, собирая остатки красивых грез,
Я все понял, любовь – посвящать тебе эти песни,
Улыбаться и верить в то, что мы будем вместе,
Даже в утро, когда не останется больше слез.

О чем молчишь, все сбудется, поверь,
А жизнь откроет новые границы.
Когда вернусь, ты не забудь про дверь.
Открой ее, и все опять случится.
Быть может, будем мы уже не те,
И время нас побьет и покалечит,
Но только в нашей сказке и судьбе
Оно не губит – просто долго лечит.
Быть может, я когда-нибудь в ночи
К тебе с цветами желтыми приду.
Прости меня, сомненья отпусти.
Я мир твой неразгаданный приму.

Если есть сердце – надо любить,
Если есть мысли – нужно творить,
Если есть руки – строить пора,
Если в атаку, значит, «УРА».
Если устанешь – ляг, отдохни,
Если есть ночи – будут и дни.
Если поверишь – вера спасет,
Если заплатишь – сразу за все.
Если есть книги, нужно читать,
Если есть деньги, можно считать,
Если есть солнце – будет и свет,
Если спросил, жди, узнаешь ответ.
Если есть песня – стоит пропеть,
Если есть силы – надо терпеть,
Если есть слово – лучше сказать,
Если есть крылья – будешь летать.

Я теперь совсем другая –
Не зови меня.
Для тебя я вновь чужая –
Не ищи меня.
Я теперь взрослее стала,
Пусть на год, но все ж.
От тебя я улетаю –
Больше не вернешь.
Буду я другому верной,
Не смогу уйти,
Стану вновь женой примерной,
Ты меня прости.
Может я любила даже
Твой наивный взгляд,
Для меня ты был так важен,
Словно путь назад.
Я прошла его достойно,
Не роняя слез,
И теперь я вновь спокойна
В мире сладких грез.
Каждый вечер у окошка
Я сажусь одна,
Для меня мурлычет кошка
Песню «Без тебя».

Покуда женщина любима,
Она и сердцем молода.
И лишь без чувств необратимо
Она стареет навсегда.
В любви она всегда как осень,
Сердечной жаждет красоты.
Торжественно наряды сбросит,
Не постеснявшись наготы.
Покуда женщина желанна,
Необходима и важна,
Она с особенным талантом
С тобой умеет быть нежна.
Она красавица, богиня,
Пока ее боготворят.
Пока волос холодный иней
Не скроет красочный наряд.
И все в ней торжество и тайна,
Огонь и пламя высших сил,
Покуда кто-нибудь случайно
Небрежно их не погасил.
Легко, совсем не понимая,
Что женщину уж не спасти,
Что бессердечность убивает
Все в мире на своем пути.

Мелодия любви. Начало с кварты.
Сладчайший звук для сердца и ума.
Когда бытует фальши кутерьма
И диссонансы, будто бы чума,
Съедают души, этот дивный дар ты
Считаешь Божьим. Расправляешь крылья,
Взлетаешь к солнцу, коль не слишком стар,
И облака небесною ванилью
Тебя зовут. Зовут тебя Икар.
В секунде растворится кварта следом,
Сжигая перья, заинтриговав.
И этот сплав созвучий, дикий сплав
Поработит твой неуемный нрав,
Прельщая то ли ядом, то ли светом.
Любовь есть Бог.
Любовь – полет и сплин.
Но есть подвох:
Всем правит ДО-ФА-МИн.

Когда, забыв про сердца стук,
Остатки крови в жилах стыли,
Ты появилась как-то вдруг
Оазисом среди пустыни.
Когда все шло совсем не так
И парус порвал был от горя,
ты появилась, как маяк,
Не дав мне сгинуть в бездне моря.
Когда сгущалась пустота
Вокруг невидящего взора,
Ты появилась, как звезда,
Во тьме вселенского простора.
Как избавление от бед,
Мне был с небес ниспослан Богом
Твоей улыбки чистый свет
И озарил мою дорогу.

В моих словах нет хитрости и фальши,
И нет, быть может, искреннее слов:
Мне хочется уйти с Тобой подальше
От шумной суматохи городов.
Туда, где звездный свет не будет скован
Сиянием искусственных огней,
Где мы откроем чувства по-другому,
Друг другу станем ближе и родней.
Я буду целовать Тебя при звездах,
Вдали от взглядов и забот людских,
И в этот миг поверим мы серьезно,
Что целый мир теперь для нас двоих.
Ты уходить оттуда не захочешь,
Когда, в объятьях ласковых храня,
Тебе сквозь тишину волшебной ночи
Скажу всего два слова: «Ты моя!»

Отработав честно смену,
От зари и до зари,
Мчится баба, чтоб к обеду
Ароматных щей сварить.
Постирать, погладить надо,
Натереть до блеска пол.
Приукраситься. В халате
Накрывать нельзя на стол!
И потом весь вечер нежно
Мужу глупости шептать,
Восхваляя стиль одежды,
И зарплату, и кровать.
Солнце желтым цепким крабом
Влезет в комнату к двоим.
Повезло на свете бабам!
Прям завидую я им!
Ни минуты нет безделья:
От звонка и до звонка.
Некогда им тратить деньги,
Время все возле станка
На работе. Дом ж кухня,
Коридоры, стеллажи.
Жаль, принцесс порой так грубо
В бабу превращает жизнь.

Однажды, пережив потери,
Сто раз с небес скатившись вниз,
Я отыщу родной мне берег,
А вместе с ним – и жизни смысл.
Закончу по миру скитаться,
Как мотылек лететь на свет.
Обдуманно решу остаться
И встретить новый свой рассвет.
Сердечко снова встрепенется,
И я почувствую нутро:
Вот в этом месте – заживется,
Вот в этом месте будет дом.
Гитара, книжки и картины,
Постель и кружка на двоих,
И ты, сидящий у камина,
И я – в объятиях твоих.
Не схожие друг с другом люди
Одной мечты, души одной,
И только треск дровишек будет
Чуть слышно спорить с тишиной.
Я верю: сказка станет былью.
И, несмотря на круговерть,
Я в рюкзаке припрячу крылья,
Чтобы кода-то их надеть.

У каждого внутри есть кладбище людей,
Которые ушли и отказались,
От времени вдвоем и тех чудесных дней,
Где вместе вы любовью наслаждались.
Но лучше на корню все нити разрывать,
Кремировать, развеивая пепел,
Спокойной по ночам идти в свою кровать,
С флешбэками не гнить в сердечном склепе.
Фантомная любовь к добру не приведет,
А только к психиатрам и уколам,
К гадалкам не ходи, не делай приворот,
Не стоит прибегать к различным фолам.
Займись своей душой и обликом слегка,
Не лезь назад в души своей Некрополь,
Иначе просидишь ты в нем до сорока,
Поставь замок на ржавые ворота.
Без слез и навсегда закрой проход туда,
Найди для счастья новое мерило.
Чтоб больше ни за что и больше никогда
Не рыться, как червяк, в сырых могилах.

Как бабочка в стеклянной банке,
Я бьюсь за право быть любимой.
Пока играешь ты в молчанки,
Ищу во мгле ориентиры.
Однажды вырвусь я не волю
И прилечу к тебе с приветом,
Твой недоступный Южный полюс
С моим соединится где-то.
Возможно... Но не точно это.
Сценарии в Небесном зале
Писали Боги, а с рассветом
В прокат блокбастер выпускали.
История без хеппи-энда
Одну меня не впечатлила.
Не оценила киноленту,
Хотя сюжет был очень милым.
В Туманном Альбионе судеб
Нашла тебя, была загвоздка:
Не разглядел в моем сосуде
Сердечной красоты и лоска.
Ты видел внешность, мыслил узко,
А глубоко внутри так ярко
Сверкал алмаз открытой, русской
Души, что стала бы подарком.

Я называл тебя чудесной
И обретал немало сил,
Когда над грудой бессловесной
Я это имя возносил.
И не смиряясь ни с утратой,
Ни с тем, что властно надо мной,
Я называл тебя крылатой,
Неуловимой, неземной.
Я был любим, любим другими,
Но столько раз в пожаре дня
Слепой молитвой этой имя
Меня спасало из огня.
И не увял бы я от жажды,
Когда б раздор пришел большой,
Ведь я погиб уже однажды,
Когда назвал тебя чужой.
Я называл тебя красивой,
Любил лица прямой овал,
И даже, кажется, счастливой
Тебя я часто называл.
И в чистоте твоей нетленной
Весь мир был ярче и живей.
Я называл тебя Вселенной,
А так хотел назвать своей...

Я сегодня живу рыжей осенью,
Синим небом и запахом сырости,
А забытое прошлое с проседью
Надо мною стремится возвыситься.
И руками холодными тянется,
Прожигает глазами свинцовыми.
- Знаешь, прошлое? Я ведь завязну так,
Не хочу быть тобой окольцована!
Я костер разведу, пламя жаркое,
Разойдусь в дикой пляске прощания.
Ты не знаешь, как, прошлое, жалко мне
Рвать все узы с тобой, обещания!
Я в холщовый мешок ссыплю пепел весь,
Постараюсь забыть все, что было, но
Было, прошлое, чудной песней ты,
Просто слово «сейчас» полюбила я.

Ты с любовью ее не расстанешься,
В теплых красках блаженного дня.
Красотой неземной восхищаешься,
В сердце верность святую храня.
Ранним утром в лучах пробуждения,
В сладкой неге цветущих садов,
Она станет твоим вдохновением,
Поцелуем горячих ветров.
Ваши души, как реки безбрежные,
Тонких линий изящный дуэт.
Друг для друга вы самые нежные,
Словно солнца чарующий свет.
Отразится улыбка желанная
В изумрудно-бездонных глазах.
Будет рядом судьба долгожданная,
С этих пор ты в надежных руках.
Очарованный голосом бархатным,
Дивным шелестом ласковых слов,
Ты навеки счастливый беспамятно,
Ее имя навеки – любовь.

Мы маялись на тесных боковых,
Разбросанные порознь по вагону,
Под детский не кончающийся гомон.
«И не было счастливее двоих», –
Так думал я в короткие часы,
Когда мы у окна объединялись
И у тебя в глазах отображались
Пейзажи среднерусской полосы.

Не я твой прерванный полет,
не я смешала сон и явь,
от кости кость, от плоти плоть
не я тебе, не я, не я.
Пускай тебя не ослепит
моих признаний первый снег.
Не верь, не бойся, не люби
и многое другое – не.

Пусть мы не рядом, но
Мысленно ты со мной.
Нашей любви кино
Кончится... никогда.
Чувства в слова облечь
Сложно, но мыслей рой
Перетекает в речь.
Скорые поезда,
Встречи на полчаса,
Снова вокзал, перрон,
Полные слез глаза,
Медленный поцелуй.
Я без тебя не в счет.
Полупустой вагон.
Скоро письмо придет –
Танцуй.
Пусть мы не рядом, но
Мысленно я с тобой.
Кости от домино –
Кто-то нас разбросал.
Мне без тебя никак.
Это и есть любовь.
В комнате полумрак.
Словно девятый вал,
Чувства накроют вдруг.
Я – это ты, ты – я.
Вот и замкнулся круг.
Руку держать в руке
И через много лет
Буду, тепло храня.
Клином сошелся свет
На тебе.

В холодной комнате одна
Средь захламленного уюта.
Здесь достигают абсолюта
И благодать, и тишина.
Здесь мой безумный прошлый день
Вдруг стал смешным, неоднозначным,
И пеленой полупрозрачной
На рой забот спустилась тень...
Меня не мучает, не гложет
Сонм исступленных, жгучих дум,
И пусть мой мир слегка угрюм,
Меня сей факт не потревожит.
Я не боюсь, как в прежний час,
Своих тревог, унылых, диких
Коль в туче образов безликих
Я снова натолкнусь на Вас,
Я тут же вспомню старый парк
И целомудренные ели.
Скажите, милый, в самом деле
Был так взволнован полумрак»?
Я отыщу там ту скамью,
Где в ночь со вторника на среду
Мы откровенную беседу
Свели в абсурдную ничью...
Могла ли я быть влюблена?
Могло ли быть, что я любила?
Не рассказала, не открыла
Мне этой тайны тишина...
Но если б я забыть могла
Все то, что не было и было,
Я ничего б не изменила,
Я Вам бы руку отдала...

Знакомый взгляд.
Расправленные плечи.
Зачем ты здесь?
И где ты был вчера?
И кто сказал:
«Поверьте, время лечит»?
Легенда эта,
Как и мир, стара!
Знакомый взгляд.
Себе твердишь – не важно.
На гриф души
Натянута струна –
Из сотен дней,
Из мыслей, где отважно
Я утверждала:
Нет, не влюблена.
Знакомый взгляд.
И никуда не скрыться,
Не затеряться
Среди лиц в толпе.
И как бы мне суметь,
Как научиться,
Не веря всем,
Довериться тебе..

О мой развенчанный король!
Я вспоминаю Вас украдкой,
Как взяли душу мертвой хваткой,
О, что за драма, что за боль!..
Мой милый дьявол во плоти!
Дано ль простому индивиду,
Не примечательному с виду,
Скрыть целый ад в своей груди?
Теперь Вас нет и в смутном сне,
И все так глупо, так наивно,
Но как же я была невинна
И как любить хотелось мне!
И вдруг Ваш призрак предо мной...
В чужих глазах все та ж насмешка,
Та ж неприметность вперемешку
С какой-то тайной глубиной.
И эта пропасть и страшит,
И рассмеяться заставляет,
Как странно жизнь шутить желает;
И привлекает, как магнит.
Но не делить мне с Вами смех,
И Вашей бездны мне не надо:
Мне и без Вас довольно ада,
Мне и без Вас знаком уж грех...

Мой страшный сон, в котором нет тебя,
Где след остыл непонятой строкою.
Кружатся тени, душу теребя,
И увлекают тело за собою.
Без разрешения идти, за шагом – шаг,
За словом – недоверчивое слово.
И все не доберемся мы никак
До смелости поступка рокового.
И утро открывает новый путь
И обещает счастье по приезде,
Но снова мы пытаемся уснуть,
Ведь по-другому не остаться вместе.

Снова руки твои обо мне и о нас,
И глаза непристойно раздеты.
Я с тобой – в безоглядное это «сейчас».
В ароматную поросль лета.
И не важно, о чем спорят наши слова,
И что было когда-то и будет,
Нет вокруг никого, только ночь да трава.
Нас никто никогда не осудит.
Как в последнем мгновении жизни своей
Обнимаем холодные плечи,
И становится будто немножко теплей,
И как будто становится легче.

Смущение тебе к лицу – милее стала...
Разлило небо синеву – земля воспряла!
Но переменчивы ветра – твои сомненья,
Ты научи любить меня – до исступленья!
Разумностью своей полна – невозмутима,
А в косу нежность вплетена - так уязвима...
Раскрыв объятия свои – уняв сомненья,
Со мною пламенно гори – до исступленья!

«Вы женаты?» - «На Родине – да,
Я в деревни влюблен, в города,
Улиц липецких шум городской
Не смешать с петербургской тоской.
Степь, что сопками размежена,
Смотрит ласково, словно жена,
К свету фар вьются сов патрули
И село исчезает вдали.
Смех детей и укор стариков,
Что ведет на границу веков,
Где по полю вольна, весела
Песнь казачья когда-то плыла...»

Возглас утопи в цветах,
Милый друг,
На тебя глядит с моста
Петербург.
Волос длинный на ковре
Колесом.
Гулким смехом в декабре
Мятый сон.
Мятный запах, чай спитой.
Колея.
Чужеродное «не то».
Не моя...

Сердце предчувствует что-то хорошее,
Сладко во мне содрогаются струны.
Верно, не зря мной отпущено прошлое:
Как я легка в моем новом июне!
Лето мне шепчет: «Любить и уверовать!»
Я из карманов души вынимаю
Памяти камни тяжелые серые.
И, обернувшись, бросаю их в мае.
Я иду дальше. Шаг легок без ноши, и
Пусть даже лета виной атмосфера,
Сердце предчувствует что-то хорошее.
Сердце предчувствует. Я ему верю.

Никуда от тебя не деться,
Ты – экстракт всех стихийных бедствий,
И, пока не затихнет сердце,
Я, наверное, буду биться.
Неминуемо буду гнаться,
Через память мелькают лица,
Пробираются дни, сквозь пальцы,
Заполняя мои страницы.
Что в груди – начинает греться,
И решительно вырываться.

Не избежать друг друга, нет,
Отгородившись городами.
Ночь – расстоянье между нами –
Короче пачки сигарет.
Без счета кануло сердец
В ее колодезном молчанье.
Но я пока еще в начале
Пути во тьму – в один конец.

Когда весна склонит седую голову
к твоим ногам,
давай сбежим от горя и от города,
где шум и гам.
Где адреса забыты и затеряны
в полночной мгле,
где были мы – среди чужой истерики
в том феврале,
который бы и не был одновременно,
но если был – еще не все, наверное, потеряно,
ведь я любил.
И ты любила горестно... И пристально
смотрела вдаль
моя недоказуемая истина,
моя печаль.

Лето солнцем рассветным взошло,
В шепот зелени город одело.
Разлило по просторам тепло,
На цветок яркой бабочкой село.
Распустилось пионом в саду,
Заиграло журчаньем фонтана.
Земляникой запахло в лесу,
Залечило душевные раны.
Лето, солнца пленительный рай,
Как нежны твои теплые руки!
Ты из них меня не выпускай
Впредь, до грустной осенней разлуки.

Осень! Больше листьев! Мало!
Хочется под листопад!
И природы покрывало
Закружилось невпопад!

Неправдою друг друга опоили,
Не ведали, как ноша непроста.
И счастья перед господом просили,
Целуя нежно лживые уста!
Да, милый мой, нас юность повенчала
И горькою полынью отцвела.
Могла бы медом быть, да ядом стала
Та молодость, которая прошла...

Небрежно касается слуха мелодия
И что-то цепляет в душе.
Хоть, кажется, слишком взрослая вроде бы
И не солидно уже...
Но как от минут отказаться блаженных,
Когда ты здесь и сейчас
И можешь сказать десятком движений
Больше, чем сотней фраз?!
И вдруг получается слышать тело,
На время забыв про быт;
Как страстно оно на свободу хотело,
А путь туда был закрыт...
И сколько сердце скопило эмоций,
Выраженных не так,
И как теперь оно бешено бьется
Этой музыке в такт!
А впрочем, долой возрастные пределы,
Покуда можешь дышать,
Ведь это танцует не только тело,
Это танцует душа...

Все хорошо.
Делю с тобой, как прежде,
Одну планету, город, свет луны.
Все хорошо.
Ищу покой в надежде,
По ветру отпустив свои челны.
Нет, я не вру и даже не скрываю,
Что между делом строю в облаках
Наш общий замок.
Пусть абсурдно, знаю:
Душа замерзла жить на сквозняках.
Ей нужен дом – приют любви и света.
Ей хочется быть нужной и родной.
Но будни наши – мелкая монета,
Которой не расплатишься с судьбой.
Не обменять нам суету на встречу,
Наверно, просто время не пришло.
И может быть, однажды я замечу,
Что все у нас с тобою хорошо.

Вновь весна. Подобно чуду
Вновь весна. Подобно чуду
Тает серый, грязный снег.
Обновляется повсюду
Цвет лесов, полей и рек.
Золотыми лепестками
Блещут купола церквей,
Веет Пасхой, куличами.
Отвори окно скорей!
Наряжаются деревья,
Вновь листочки распушив,
И с весной приходит время
Обновления души.
Даже в самом темном сердце
Пробуждаются мечты.
Где-то в нем, в укромном месте,
Распускаются цветы.

наугад, смешно, непрочно
наугад, смешно, непрочно
жизнь идет – и ладно,
дышит ветром водосточным,
темно-виноградным,
и глядит за горизонты,
странно замирая.
словно чудится ей контур
будущего рая.

Я жил без страха и сомнений,
И чужды были мне мечты,
Огня своих прикосновений
Ещё не подарила ты!

Я не боялся мрака смерти,
Не страшен был её оскал,
Пока ещё твои колени
Влюбленный я не целовал.

Но страшно стало мне у края,
Когда я понял, что обрёл:
От глаз твоих калёной стали
На сердце огненный прокол

Средь тысяч звёзд в далёком небе,
Чей тусклый свет давно угас,
Я без надежды все ж надеюсь
Увидеть отблеск твоих глаз.

Книга в твёрдом переплёте.
очень мягкие листы.
дома, на ходу, в полёте
я читаю.
это – ты.

Перепутана немного
нумерация страниц.
и не все осилить смогут.
это – чтиво единиц.

Я люблю твои все главы,
даже вырванные прочь.
авторы повсюду правы.
мир рисуется точь-в-точь.

Тонким запахом бумаги
дополняется – и вот
тянет лучшая из магий
за собой в водоворот.

И понять едва ли в силе:
это я тебя уже
перечитываю –
или только начался сюжет?

Даже если весь мир заразится и затрещит по швам,
Если будет война, нищета и голод зажмёт в тиски,
Ты построишь нам крепость, ты скажешь: я нас не сдам,
И сожмешь, как ребёнка, в могучих своих мужских.

Даже если болезнь подкрадётся, как ядовитый змей,
И осыплются волосы на пол, и кожа начнёт белеть,
Ты отыщешь живую воду, скомандуешь громко: пей,
А потом отметелишь и вышвырнешь ведьму-смерть.

Даже если поникну, устану, оденусь в печаль-тоску,
Словно доктор чумной буду в чёрном ходить пальто,
Ты достанешь муку и спросишь: я блинчики испеку?
Откупоришь сухого вина и накроешь на кухне стол.

Потому что мужчина будет стоять крепостной стеной,
Защищая родную, слабую, сопящую тихо во сне.
Мне никак без тебя. Мне не выжить теперь одной.
Пусть весь мир переменится.
Мы всё равно сильней.

Горит костёр на сумеречной грани,
трещат поленья, пламя рвётся ввысь.
По предрассветной, по туманной рани
приди к нему, ладонью прикоснись

к теплу. Все поколения согреты
числом несметным пляшущих огней.
И песни здесь не все ещё допеты,
пришёл сюда — пой, наливай да пей.

Запомнит лес все ноты, что звучали
под куполом, сплетённым светом звёзд.
Все голоса — и страсти, и печали,
что к небесам соткали хрупкий мост.

Горит костёр среди лесов таёжных.
Я вглядываюсь в пламя болью глаз.
Три чувства: тихо, трепетно, тревожно...
Кто прорастет травою после нас?

И старо-молодые напевают
“Как здорово, что все мы собрались”.
Так искры к небу с дымом отлетают,
как наши годы, устремляясь ввысь...

И какую сейчас позицию ни прими,
все равно ты будешь неправ.
На часах время оставаться людьми,
будь ты из Петербурга или с Днепра.

Открывать рот опасно без адвоката.
Меня отчитывали сегодня
за покупку донбасским беженцам носков с авокадо*.
Мол, я циничная тварь Господня.

Носки с авокадо, шампунь с ароматом дыни
не вернут им дом. И я его не верну.
Но лучше пусть пахнет дыней, чем черным дымом,
и лучше про авокадо, чем про войну.

Между двумя берегами я выбираю реку,
полноводную реку воды живой,
способную напоить и птицу, и зверя, и человека,

Отразившую чистое небо над головой.

Тихая вода – глубокая вода,
Не разгадать загадку мне вовек.
Мама, отпусти на долгие года;
Спасёт лишь от родимых мест побег.

Волны за волной идут, кому не лень
Когда-нибудь поймут ценой песка:
Тянется с воды под воду томный шлейф –
Так стелется за мной ненужный скарб.

Будто загнан я на кончик той иглы,
Враждуют, где пурпур и серебро.
Шрам высечен, знак выжжен, а ярлык
Повешен близко к сердцу не всерьёз.

Даст шанс Творец: единственная Та
Почудится в обманчивую ночь.
Придётся мне заката три спустя
Менять святую воду на вино.
Сбежал я ото всех, опережая жизнь,
Храню в прицеле цель или мечту (?)
Благослови меня, но только не держи –
Однажды всё-таки пойду на штурм!

Тихая вода – глубокая вода,
Лишь стоит биться головой об дно,
Коль всему течению себя отдать –
Я вновь в пути, ведомый вещим сном.

Учитесь радоваться жизни
И видеть счастье в мелочах:
В набухших почках на деревьях,
В февральских солнечных лучах.

Встречайте новый день с улыбкой,
Каким бы ни был ваш полёт,
Не бойтесь совершить ошибку,
Смелее двигайтесь вперёд!

Когда в душе бушует вьюга,
Когда за окнами гроза,
Держитесь крепче друг за друга
И верьте, верьте в чудеса!

Гоните прочь шальные мысли!
Отбросив всех сомнений тень,
Учитесь радоваться жизни,
Сегодня, завтра, каждый день!

Желтые листья, печальная грязь на крышах,
Дождь и туман
В стареющем сентябре…
Тише ветров,
Глади озерной тише
Первым лучом приходи ко мне на заре,
Тихим попутчиком следуй за мной повсюду,
Жди меня в парке,
У дома,
В колесах цветочных клумб…
Бойся меня, как последний слуга Гертруду.
Бойся меня, как цинги Христофор Колумб.

Бойся меня: я введу тебя в искушенье,
Я покажу тебе гром средь ночной тиши…
Милый, приди ко мне
Зеленоглазой
Тенью!
День мой,
Ты знаешь,
Тебе лишь принадлежит.

День мой
И ночь моя…
Разве еще хоть что-то?
Разве хоть что-то еще я могу отдать?
Будет весна – в белоснежный приду Киото,
В белом халате приду к тебе умирать.
Я появлюсь некрасивой, линялой, старой.
Ты
Будешь главным героем в моей беде.
Тихо скажи мне:
«Мы были б отличной парой».
Синей змеею меня привяжи к себе.

Синей змеею, веревками на запястье…
Тысячи взглядов у хищников, рыб и птиц…
Тысячи карт ненавистной червовой масти…
Страстно
Люби меня всю до концов ресниц.

Пей меня жадно,
Уподобляйся
Дракуле.
(Может, стереть всё и заново всё начать?)
Время стоит
Со скоростью
Света в вакууме.
Белое платье скользит с моего плеча.
Тонкою леской, серебряной, непослушной,
Лег горизонт на пространство морской воды...
Губы к губам, и становится
Жарко,
Душно.
Крепче держи меня,
Здесь только я и ты.

Солнце садится оранжево-красным диском,
Наши слова заглушают вселенский шум…
- Чтобы почувствовать, нужно быть очень близко…
- Близко?.. Насколько?..
- Насколько? На максимум.

Наши слова разлетаются звездной пылью,
Шепотом рифм
В полуночной тишине…
Мы погружаемся точно на дно бутыли,
Взгляд твой блестит изумрудом на этом дне.

Взгляд твой приводит в движенье земные пласты.
Слышишь:
Здесь в лаве
Сгорают настурции?
Милый, не думай,
Пиши на мне черной пастой
Формулы Коши,
Статьи Конституции.

Мы будем жить, даже если всё рухнет в пропасть.
Я буду плыть к тебе с грузом моих оков,
Даже
Если
Ты будешь давить на гордость,
Будешь стрелять по мишеням моих зрачков,
Будешь сжигать мои письма в глубоком чане,
Я все равно не смогу себя отрешить.
Будь со мной нежным
В часы
Последних прощаний.
Внукам своим про меня потом расскажи!

Помни меня молодой, нетактичной, дерзкой,
Глупой девчонкою с мыслями о борьбе,
Прячущейся
За вышитой
Занавеской,
Первой любовью
В стареющем сентябре.

***
Давай встретимся и выпьем чаю.
С пахлавою можно, можно с тортом.
Умоляю тебя сердцем стертым:
Давай встретимся и выпьем чаю.

На любой из улиц и бульваров
Ранним утром, вечером и ночью,
Где хватает полных самоваров
Умолять тебя я не закончу:
Давай встретимся и выпьем чаю.

Будем пусть с тобой не в добром духе,
Из-за каждодневных глупых стычек.
В Гонода, Хунзахе, Цумилухе,
Выйдя из каких-нибудь кавычек,
Встретимся давай и выпьем чаю.

И тоску в обертке получаю,
И тугие мысли от вопросов.
Все до понедельника забросив,
Давай встретимся и выпьем чаю.



***
Аромат от наших встреч
Сердцем и душою чуя,
Чтобы было что беречь,
Если хочешь, дождь вручу я.

Этим летом невзначай
В Ашильта или Гунибе,
Посолить цветами чай,
Если хочешь, мы могли бы.

В сакле между облаков,
Позабыв про время, даты,
Стали б жить средь кунаков,
Если хочешь, чтя адаты.

Все стихи с тоской в борьбе,
Как Махмуд из Кáхаб-Рóсо,
Стану посвящать тебе,
Если хочешь, до износа…

Ближе к ночи, в полутьме,
Дом отеческий покинув,
Чтоб не думать обо мне,
Если хочешь, в схватке сгину.


***
Я вас любил. Любил столь тихо, скромно,
Сколь тих и скромен лунный блеск,
Сколь незаметны в крепости огромной
И шепот, и каминный треск.

Я вас любил спокойной грустью горца,
Который дрогнувшей рукой,
Немедля подарил серебряные кольца,
Возможно, женщине не той.

Был бы в мире поступок, которого сила
В том, что мог бы душевные наши движенья
Объяснять, при тебе б я его совершила.
Удивила б тебя в этот день я.
Кабы песня волшебная существовала,
Находящая к сердцу любому дорогу,
Я бы часто её при тебе исполняла,
Проникался бы ты понемногу.
Если было б на свете заветное слово,
То, в котором всё самое важное скрыто,
И, услышав его, ты б меня безусловно
Понимал, будто я - это ты, то
Я в тебя бы метнула его непременно,
Даже зная, что сильно тебя оно стукнет,
Так, как битой бейсбольной кого-то мгновенно
Бьёт подкравшийся сзади преступник.
Только нет ни поступка, ни песни, ни слова.
И любовь не взрастёт в твоём сердце. Я знаю,
Но отчаянно в землю бесплодную снова
Семена всё кидаю, кидаю.
С чистой верою в чудо на голое поле
Прихожу. Вдруг взошли? Вдруг в порядке всё с ними?
Но в отсутствии чуда себе поневоле
Душу режу стихами чужими.
На стремленья мои никакого ответа.
Лишь родных голосов ропоток приглушённый.
За какие проступки досталась мне эта
Доля - быть на тебя обречённой?